Организованная в Пловдивской городской художественной галерее выставка «Илия Бешков − скрытность и страсти» раскрывает самые сокровенные тайны, ревниво охраняемые обществом. Экспозиция уводит нас за двери домашних и общественных бань, в бардаки, бордели и спальни, с тем, чтобы при помощи 150 рисунков выдающегося художника приоткрыть интимный мир городских жителей первой половины минувшего века.

После очередного государственного переворота в Болгарии в 1934 году парламент был распущен, партии запрещены, а на печатные издания наложили тотальную цензуру. В результате, Илия Бешков уже не мог публиковать свои высмеивающие все и всех карикатуры. Тогда художник увлекся идеей увековечить на своих рисунках все то, чем люди развлекаются втайне. На страницах его блокнотов тех времен можно было увидеть пестрый калейдоскоп возбужденных мужчин, похотливых вдовушек, всевозможные проявления самых низких страстей. Вот как появились все эти 150 рисунков, хранящихся в фонде Столичной городской галереи, которые на данный момент изложены в Пловдиве. Более подробно о выставке рассказал ее куратор Красимир Илиев.

«У этой выставки две основные цели – представить неизвестные до сих пор рисунки, которые Илия Бешков рисовал только для себя, и проследить за его развитием, как художника во времени. Благодаря своему тонкому чутью карикатуриста, художник не только с готовностью отражал любое политическое событие, но был не менее искушен и интимным миром людей того времени. Тем более что, по его мнению, этот интимный мир находил отражение в любом акте человеческого поведения, в том числе, и в политике».

Когда в 1938 году Илия Бешков представил свою первую выставку, критики назвали его «изобличителем порочного в жизни». Но он сам, опроверг их, заявляя, что он не судья, чтобы выносить приговоры.

«Все это, на самом деле, присуще каждому человеку, − говорит еще куратор. – С точки зрения общественной морали тех времен, например, не было ничего предосудительного в том, если бы зрелый пожилой мужчина регулярно посещал бордели. Исключение из этого правила, конечно, не составляли и художники. Юным девицам, однако, советовали не гулять по столичной улице им. Марии Луизы, дабы не брать дурной пример у обнаженных проституток, поджидающих там клиентов. Очень любопытным с точки зрения тайных пороков в те времена были как общественные, так и домашние бани, которым Бешков также уделил подобающее внимание в своих рисунках. Как художник он не нуждался в моделях, которые позировали бы ему, для него не составляло проблем воссоздать женские образы и даже целые семьи в самых интимных условиях бани».

Кроме как с рисунками, посетители выставки смогут ознакомиться и с рассуждениями, которые художник заносил в свои дневники. Часть из них вошла и в недавно отпечатанной книге «Черная тетрадь». Но пока на ее страницах Бешков ставил свой беспощадной диагноз окружающей его действительности, работники службы госбезопасности прилежно заполняли совершенно иными записями досье художника, объем которого превысил 200 страниц.

«Некоторые фрагменты его заявлений представлены впервые, − поясняет Красимир Илиев. – Их нет в его «Черной тетради», а были обнаружены в другой, красной по цвету тетради, и никогда до сих пор не были публикованы. В этих своеобразных дневниках художник записывал этих из своих рассуждений, которые он не осмеливался высказывать публично, даже перед самыми близкими друзьями. Ведь у Илии Бешкова было досье, а его брат был убит Народным судом по обвинению в качестве министра одного из правительств, правивших страной незадолго до 9 сентября 1944 года».

Илия Бешков, бесспорно, один из самых значимых болгарских художников ХХ века. И когда его рисунки были представлены за пределами Болгарии, его неслучайно сравнивали с крупнейшими представителями живописи всех времен, таких как Рембрандт и Гоя. Не менее важно, однако, то, что он был не только большим творцом, но и очень добрым человеком. «Я люблю людей, − пишет художник в своей красной тетради. − Ничто иное не в состоянии вызвать мое умиление, но и отвращение, мои слезы, но и страх, как люди... Всю горесть своей жизни я превращаю в искреннюю и чистую улыбку, которую дарю первому встречному человеку».

Перевод Вили Балтаджияна