- Куда пропадал, – спрашивают у меня, – более трех десятилетий?

- Я был в утробе Кита. Вы все видите, но спрашиваете нарочно.

- И как тебе там жилось, – опять спрашивают, – три десятилетия в брюхе его?

- И это вы отлично знаете – играл я в кости с этим шулером… Ионом библейским.

- Ион-то вышел давно, – говорят мне, – а тебя все же нет, почему? – продолжают расспрашивать.

- Ион-то вышел – за него Бог платил, а за меня черт не дал ни гроша.

- Страшно было, – снова спрашивают, – столько десятилетий?

- Страшно было, скучно стало – я курил и молчал, молчал и курил...

- А теперь, что будешь делать, – спрашивают, – следующие три десятилетия?

- Я что ли? Не знаю, но знаю, что Кит окурки будет плевать три десятилетия и будет он Океан загрязнять.

Стихи и голос, который звучит в программе, принадлежат поэту Константину Павлову, который продолжает: «Для того, чтобы войти в утробу Кита, ты должен доказать, что у тебя есть качества. Туда каждого не пропускают... Сначала меня там встретил Валери Петров, потом я встречал другого, скажем, Бориса Христова...».

«Нет другого, который с такой житейской твердостью защищал бы устои свободной мысли, творческого воображения и автономии искусства в Болгарии с 60-х годов по сей день». Так начинается единственная пока книга, посвященная Константину Павлову, написанная другим поэтом – Ани Илковым.

Будучи одним из поэтов так называемого «Апрельского поколения», Константин Павлов представляет собой уникальный случай развода с Властью по взаимному согласию. Он так и остался единственным из них, кто осмелился войти в прямой и бескомпромиссный конфликт с режимом Живкова.

Этим именно объясняется тот факт, что за 30 лет было издано всего лишь три сборника стихов Константина Павлова. И поскольку боялись его слов и стихов, в те немногие годы, когда ему все-таки разрешили работать, он предпочел пользоваться языком кинокартин. Вот как на белый свет появились сценарии некоторых из самых оригинальных и воздействующих болгарских фильмов: «Воспоминание о двойняшке», «Слушай петуха!», «Иллюзия», «Массовое чудо» (запрещенный для показа), «Белая магия», «Память», «Нечто в воздухе».

Константин Павлов так и не стал массовым чудом, как это произошло с другими стихоплетами той эпохи, потому что его чудо так и осталось непонятным для широкой массы людей. Неперевариваемый, непонятный, мрачный, даже злой. Вот такие оценки его творчества внушала партийная критика.

«Говорят, «враг», без каких-либо уточнений. Как звание. А то, если станут уточнять, может оказаться даже полезной личностью. По-видимому, я чей-то враг. И я, как и каждый обычный человек, являюсь не только объектом враждебных чувств, я также испытываю и иногда даже проявляю такие же чувства в ответ», пояснял поэт.

И поскольку его стихи устрашали и раздражали авторитарный вкус правителей, они предпочли просто зачеркнуть его. После издания его первого сборника стихов, на него был наложен запрет, который обрек Константина Павлова на 12-летнее молчание. Но, несмотря на его одинокость в болгарской культуре, в его словах были потрясающие прозрения. Константин Павлов всегда хотел подлинного понимания, а не просто восхищения перед скандальной славой, он оберегал свою поэзию от «дешевых» почитателей. По той именно причине он и не позволил применять его поэзию в политических целях новой демократии после 1989 года, когда наконец-то были изданы 7 его сборников стихов и «Собранные сочинения» в 4 томах.

«Сладкая агония» поэта закончилась в 2008 году в 75-летнем возрасте. Остались, однако, его стихи, эхо молчания которых только начало разноситься. Остались и теплые слова, которыми обрисовал его другой поэт и верный друг Константина до последних его дней – Румен Леонидов:

«Сегодня мы спокойно можем заявить, что Константин Павлов обновил нашу поэзию легкостью гения. Что он ворвался со своей доселе незнакомой для нас эстетикой в наше национальное кино и театр, где, к сожалению, также не нашлось достаточно верных его духу толкователей. Но зато, еще до того, как его подвергли всевозможным запретам и непониманию, великая русская поэтесса Анна Ахматова воскликнула: Константин Павлов? Это крупнейший болгарский поэт, которого я когда-либо читала!».

Перевод Вили Балтаджияна